— Страус! — бросила она ему вслед.

Может быть, подумала Марта, снова принимаясь за работу, ей следует написать ему письмо. Но если он не пожелал слушать, как можно быть уверенной, что он дочитает письмо до конца?

Письма от Ти Джея продолжали приходить, но Марта перестала на них отвечать. Время от времени девушка пробегала их глазами, чтобы убедиться, есть ли там очередная угроза. И ее очень удивляло содержание. Как мог человек так быстро измениться? Это чудесное лекарство надо было проверить на морских свинках и посмотреть, как оно отражается не только на здоровье, но и на характере.

В этом почти субтропическом климате рано наступил сезон сбора урожая орехов. Темп работы на ранчо стал быстрее. Марта настаивала на том, что должна им помочь и сесть за руль легкого грузовика. Ей не позволили, и она начала регистрировать квитанции сборщиков.

Наблюдая за потными, грязными и усталыми мужчинами, женщинами и детьми, которые появлялись на ранчо, она думала, что, вероятно, могла бы оказаться одной из них. Если бы не Карн, она от отчаяния согласилась бы на любую работу, жила бы в палатках или лагерях сезонных рабочих, пытаясь скопить деньги на зиму.

И в ней снова вспыхнуло чувство благодарности, когда она посмотрела на дом, на ранчо, составлявшее единое целое со своим владельцем.

А потом наступил день, когда после доставки орехов на склад она поехала в объезд вокруг ранчо, чтобы забрать почту. Ей опять пришло письмо из «Бел-Эйр», на котором было нацарапано: «Срочно».

Оцепенев от страха, она распечатала его и прочла:

«Поскольку ты не желаешь мне писать, я вынужден к тебе приехать. А если ты все еще не хочешь меня видеть или не собираешься уехать со мной, я предъявлю иск Карну Карсону за отчуждение привязанности, а мисс Мартин предъявит иск за нарушение обещания».

Большинство двадцатилетних девушек сразу бы поняли, что надо немедленно бежать за консультацией к ближайшему адвокату.

Но Марта большую часть жизни переезжала с одного строительства на другое. На ее памяти адвокатов вызывали только бандиты или сомнительные компании, чтобы избежать тюрьмы. Или ей вспоминались сдержанные джентльмены, которых призывали государственные или частные интересы, чтобы туманно объяснить причины, по которым те или иные дамбы и мосты следует или не следует строить.

Она лгала от отчаяния, тем не менее это была ложь. А когда она обнаружила, что в этой лжи больше не нуждается, то побоялась опровергнуть ее правдой, опасаясь последствий.

Ложь разрослась, потом воплотилась в некую личность, настоящее живое существо, хотя и далекое, и невидимое.

Она сидела в кабине грузовика. Солнечные лучи освещали его стальную поверхность. На минуту она почувствовала, что у нее кружится голова, и подумала, не в такую ли минуту она на самом деле вышла замуж за некоего Т. Дж. Махони?

Через пятнадцать минут, в чистых джинсах и блузке, с мокрыми кудрями, Марта отправилась готовить еду для тех, кто работал вне дома. Карн и мисс Флинт ели на заводе, а Старожил — на плантации. Все трое были ей в равной степени благодарны.

А сама она есть не хотела.

К счастью, все были слишком заняты, чтобы уделить ей много внимания, когда она появилась. Карн, занимавшийся взвешиванием, поднял глаза и улыбнулся. Ей. Мисс Флинт просто помахала рукой. Старожил, которого она боялась больше всех, закричал:

— Положи это туда, куда не доберутся муравьи!

А потом у нее появился свободный час. Этот час должен был решить не только ее судьбу, но и судьбу Карна и, вероятно, также судьбы Имолин и Ти Джея.

Конечно, она заслужила любую участь. Это она солгала. Но сейчас Карну была нужна хорошая экономка с навыками вождения грузовика. Особенно сейчас.

В разгар сбора урожая любое событие, которое помешало бы привычному ходу действий, было бы катастрофой.

Если бы она могла задержать эти ужасные события хотя бы на две недели, сборщики закончили бы работу и уехали собирать остатки урожая. Еще неделя, и она бы успела выбрать и нанять подходящую экономку. Карн будет слишком занят всю осень сортировкой и сушкой, чтобы почувствовать перемену. Он постепенно поймет, что произошло.

Она подумала, что вряд ли найдется экономка, которая примирится с диетой мисс Флинт. Потом решила, что для всех будет лучше, если она наймет женщину, которую больше интересует полезная еда, а не ее приятный вкус.

А затем она подумала: интересно, есть ли на свете экономка настолько привлекательная, что Карн на ней женится раньше, чем адвокат Имолин поведет его к алтарю вместе с ней?

Но она поняла, что не способна на подобное самопожертвование. Она могла вынести Карна-холостяка или Карна, женатого на Имолин, но женатого на той, кого он сможет полюбить…

— Не могу, — просто сказала она.

Прежде всего надо было написать Ти Джею.

Марта сделала столько попыток, что вскоре завалила листами бумаги почти всю комнату с окнами на запад. Это напоминало выпавший снег. Там она и ляжет спать.

А ужин подаст на террасу. Ее лицо останется в тени, и никто не заметит на нем страданий. Это и не имеет значения, с горечью подумала она. Остальные трое проглотили восхитительную еду, которую она приготовила в знак раскаяния. И они говорили только об орехах и больше ни о чем другом.

— Я не должен этому так сильно радоваться. — В голосе Карна прозвучала нотка раскаяния. — Наш большой урожай обязан своим появлением хорошему ливню, который затопил северные плантации и погубил их.

— Да, — согласился Старожил. — Но спорю, что они не лили слез, когда из-за засухи мы потеряли свой урожай. Человеку не может все время не везти.

Марта фыркнула, но так тихо, что ее не расслышали.

Заснуть ей также не удалось. В комнате было жарко, дышать было трудно, и наконец она развернула кровать и положила подушку на подоконник.

Вскоре после этого на большом прохладном облаке появился Ти Джей. Его лысая голова сияла в лунном свете. Марта приподнялась на локтях и всмотрелась в небо, потом посмеялась над собой, но, когда легла, обнаружила, что подушка взмокла от слез.

Она дописала письмо и вовремя отнесла его на почту. В нем не было ни одной заранее обдуманной фразы. В письме звучала ее страстная мольба.

«Дорогой Ти Джей!

Я знаю, что, должно быть, это чудесно — испытать на себе целительное действие лекарства, особенно когда ты при смерти, но, пожалуйста, Ти Джей, одумайся. В твоих письмах я обнаружила невероятную перемену.

Да шесть недель назад ты ни за что не написал бы мне вещей, которые я прочла в твоем последнем письме. Неужели к тебе приезжала Имолин и…»

Она хотела написать «солгала», но, будучи теперь особенно чувствительной к этому слову, выразилась иначе: